Агата Лоренц-Пошманн Терапия с помощью искусства речи 10

Какие воздействия оказывают на человека упражнения над группами согласных, сквозь которые действуют и правят божественные существа?

Благодаря Духам Формы, живущим в теплоте, человек может с помощью "тепловых" звуков укрепить свою силу индивидуальности, силу Я, дабы не разлиться в теплоте, не растечься бесформенно и бессильно, лишаясь содержания через субъективное. Благодаря Духам Движения, которые, как мы уже говорили, проявляют свое могущество в звуке R(Р), в душе рождаются силы астрального, которые в ином случае вряд ли можно пробудить.

Жертвенно дарующие жизнь Духи Мудрости посредством правильно произносимого L(Л) могут пробудить в человеке здоровое чувство жизни и таким образом обусловить хорошее самочувствие.

Посредством "земных" звуков Духи Воли, живущие в земном элементе, дают человеку необходимую субстанцию воли; и Духи Формы, таким образом, приводят к оформлению "земных" звуков. Совместное действие Духов Воли и Духов Формы в твердой материальности земного начала способствует тому, чтобы человек, исходя из своего Я, живущего в теплоте и пробуждающегося в твердом, мог действовать целенаправленно; и поскольку теплота связует его с действительностью духовного мира, это совместное действие позволяет ему уберечься от абстрактного и сухого мышления. Мы видим здесь как помогает антропософия вновь сделать живым то, что некогда, в древних мистериях, было для людей очевидным. "Когда люди говорили, они чувствовали, что сообщаются с Богами. И это должно вновь взойти из самых сокровенных глубин человеческого сердца" (282/123).

Такова картина целостного, цельного мира. Но развитие не шло равномерно и гармонично. В докладе "Утраченный путь между речью и мышлением. Раскол групп людей по языкам" Р.Штейнер говорит: "Если бы в развитии Земли не приходилось считаться с люциферическим и ариманическим влияниями, то в этом земном развитии так и продолжалось бы изначальное полное созвучие между речью и мышлением. Мы должны прежде всего искать это созвучие, стараться обрести его вновь посредством определенной объективности. Если каждое слово таким образом будет нести знамение, мы начнем преодолевать люциферически-ариманическое влияние в языке. Если бы этого влияния не было, то в человечестве продолжало бы развиваться определенное внутреннее созвучие между речью и мышлением, тогда человек мог бы вживе воспринимать то, что заложено в языке, в звуках речи. Сегодня у человека нет этой способности, слово и мышление существуют каждое само по себе... Слово и понятие должны были быть связаны между собой в речи. Люди должны были бы "входить в звуки", проникать в речь глубочайшим чувством. В речь, но в то же время и в понятие - внутри звука они переживали бы также и понятие, представление, ощущая то и другое не порознь, но как единое целое. Так определили человеку Духи Формы... Постарайтесь представить себе нашу сегодняшнюю разорванность языка и мышления - она полностью обусловлена влиянием Люцифера и Аримана. Духи Формы промыслили для человека внутреннюю жизнь, исполненную любви: не в такой речи, из которой мышление выжало все соки, но в такой, которая несла бы мышление сама в себе - если можно так сказать, несла мышление у себя на крыльях. Так задумали человека Духи Формы... Люциферические ангельские существа оторвали мир представлений от мира речи. Они наложили свое заклятие и представления больше не могли верно обретаться внутри произносимого слова." Люциферические существа вырвали мышление из речи. Избравшие неправильный путь развития архангелы, ставшие ариманическими существами, еще увеличивают этот разрыв, втягивая речь еще ниже, "так, что при этом разделяются языки - именно так, как они сейчас на Земле разделены". Ариманические существа разделили человечество, "так чтобы люди ненавидели друг друга, отдалялись друг от друга - это природа Аримана." Эгоизм, гордыня, фанатизм, раскол, раздробление человечества на так называемые нации по языкам, националистические предрассудки - это все результат воздействия Аримана (18.7.1915).

Деяние Аримана внесло в область человеческой души узость, зажатость и черствость. С начала земного развития это ариманическое развитие действенно уже в эфирном теле. Вследствие пришествия Аримана в мир человеческое эфирное тело стало отвердевать. Свободное движение эфирного тела - эвритмия - не могло развиваться как естественный, природный дар. "Эфирное тело, которое при музыке, при пении, при речи должно было бы жить в эвритмических движениях и которому тяжесть физического тела - т.е. собственно говоря, Ариман - препятствует эти движения совершать, может выразить их посредством только одного органа: оно может вложить их только в легкие и гортань, продавливая через них воздух. Так возникают речь и пение" (161/9.1.1915). Только через один-единственный орган физического тела может в человеке "протискиваться" эвритмическое начало, в остальных членах физического тела человека оно остается под властью заклятия (161/9.1.1915).

Мы можем ощутить, что Ариман пытался вторгнуться и в эту единственную свободную, не ограниченную в движениях часть, стремясь сделать ее неподвижной, засушить, очерствить ее: произношение у большинства людей жесткое и неуклюжее, речь эгоистична и не пронизана дыханием, она настолько привязана к речевому аппарату и настолько бездушна, что причиняет боль.

Ариманический элемент усилился еще больше, когда из-за определенной перемены в мироздании пресеклось действие той силы, которая являлась непосредственным источником образования речи. И теперь ариманический элемент проникает внутрь самой речи, и это выражается в том, что "язык (речь) все более и более стирается, парализуется, к нему больше не относятся как к живому, как относились в прежние времена" (224/182).

Это иссушение эфирных сил в языке, к которому тяготеет Ариман, может доходить "только до нервной системы, но не до кровеносной системы. Ариману заказано погружаться в кровь, он может продолжать существовать только в нервах, вплоть до их иссушения, до холодной-рассудочности (Nchternheit), ибо он не может войти внутрь теплоты крови" (158/105). Потому-то люди, склонные к утилитарно-физиологическому, твёрдо и жестко выговаривают "нервные" звуки И и Е, из-за этого легко возникает нечто резкое (трескучее), каркающе-хриплое, ариманическое в их голосе. Часто нервическая речь не останавливается на "нервных" звуках Е и И, а переходит также на "темные" звуки А, О, У, Ау, хотя они и возникают в "человеке крови".

Сегодняшний человек мечется, разрываясь между глумлением, издевкой и презрением - из-за того, что на него воздействует Ариман - и страхом, жуткими вопросами, сомнениями и неуверенностью, которые имеют начало в люциферическом элементе. "Все то, что в обыкновенном процессе дыхания приводит к задыханию, к ощущению удушья, - это связано с возможностью Люцифера примешиваться к процессу дыхания" (158/100). Везде, где ангел смерти (Wurgengel) сдавливает нас кошмаром, или там, где мы сжимаемся внутренне из-за мучительных сомнений, испытываем некий налет, "дуновение" запуганности,- мы имеем дело с неким как бы усиленным, форсированным дыхательным процессом, с чем-то, что живет в дыхании и что, однако, должно гармонизироваться, успокаиваться, дабы натура человека могла правильно функционировать, дабы жизнь протекала правильно" (158/101). И человек дышащий непрестанно находится в прямой взаимосвязи с циркуляцией крови" (158/104). Из-за этого люциферическое легко может войти через дыхание в кровеносную систему.

У человека, который имеет из-за своих страхов и сомнений "форсировано" дыхание, так что Люцифер через его дыхание может войти в его кровь и "колыхать и волновать ее", - над всей его речью будет простираться ощущение звуков , которые возникают в "человеке крови" как звуки А(А) и U(У), но на некий манер задыхания. Вся речь тогда будет "с одышкой", она тянется вслед за дыханием. Подобным же образом можем мы пережить также и звуки (У-умлаут) и (О-умлаут), которые Р.Штейнер в "Драматическом курсе" обозначил как звуки, выражающие нечто "устрашающее, ужасающее". Так, например, оказалось возможным в случае тяжелого заболевания астмой зафиксировать, что в основе болезни лежало выговаривание звука (О-умлаут). В умлаутах можно увидеть некое соприкосновение, взаимо-схождение "человека крови" с "человеком нервов". В звучании уничтожающего (О-умлаут), пронизывавшего собою всю речь больного, была заложена некая пугливая самооборона, стремление ощутить "я сильный".

Но не только в гласных или в способности к модуляции распознается склонность дыхания человека, человеческой душевности к речи нервозной, или же к речи плавной, тяготеющей к крови. Это растворяющее или, наоборот, отверждающее начало распространяется также и на царство согласных. Люциферическое и ариманическое начала проявляют себя во всей целостности человеческой речи. "Собственно, в выдуваемых звуках выражается следующее: с Люцифером я не желаю иметь ничего общего, люциферическое должно исчезнуть... Когда произносят выталкиваемый звук, то тем самым выражают: я хочу заковать, пригвоздить к месту Аримана; мне необходимо его сдержать, ибо если Ариман убежит, то он все отравит; Аримана нужно держать связанным... В эти звуки речи действительно вложено люциферическое и ариманическое" (279/134).

Если человек говорит быстро, коротко, сжато и сдавленно, рублеными словами, если речь его деформирована и затвердела, значит, мы находимся в области холода, наготы и искажения - в царстве Аримана. Здесь речь не несет жизни, не согрета теплом дыхания и потому нервозна: ее деформированные звуки указывают на то, что Ариман вырвался из темницы и говорящий отравляет как себя, так и свое окружение. Слушая чью-то речь, человек всегда всем своим речевым существом, всем своим организмом переживает манеру речи говорящего. Только в том случае, если слушающий выработал в себе силу, позволяющую ему постоянно внутренне воссоздавать правильный образ звуков речи, он может защититься от вреда, наносимого речью. В этом холодном, твердом, минеральном и берут начало все тенденции к отложениям, зажимам, оцепенениям - все то, что можно обозначить общим понятием "склероз".

Если же человек говорит, уносясь в поток речи, воспаряя, с чрезмерным придыханием, если он не способен открываться Духам Формы, принимать их дар, если силы его Я не могут укрепиться в тепле, - тогда открыт путь для того, чтобы примешивался люциферический элемент. В картине заболевания это проявляется как тенденция к растворению, размягчению, опуханию и разогреванию. Это - предпосылка для воспалительных заболеваний.

Можно даже так и говорить - о "люциферических" и "ариманических" заболеваниях. Предпосылки или склонности к тому или другому связаны с тем, как человек проявляет себя в речи.

Благодаря тому, что полярные начала - форма в тепловом элементе, а воля в земном - проникают в своем действии друг в друга, возникает основа для исцеления, ибо тем самым существует возможность выравнивания и приведения к гармонии. К этой гармонии надо непрестанно стремиться.

Человек отпал от этого царства исцеления, от области здравого, целящего, от равновесия. Это слышно в речи людей, видно в походке и в жестах, ощущается в социальном поведении. Душевно или физически человек либо (вследствие чрезмерного эгоизма) черствеет, ужесточается, либо, чрезмерно выплескиваясь наружу, испаряется, растворяется.

Кроме того, когда человек говорит неправильно, то высшие божества, правящие и вершащие через речь, не могут должным образом возрождать и восстанавливать в нем жизнь. Вторгаются другие, чуждые силы.

Как можно противостоять им в речевой терапии?

В медицине - искусстве исцеления - возможно вылечить воспаление при помощи "склероза", а склероз - при помощи "воспаления". Таким же образом можно действовать и в речевой терапии.

Если человек склонен чрезмерно выплескиваться из самого себя или, наоборот, склонен к преувеличенному эгоцентризму, будь то в духовно-душевном или в физическом телесном организме, - всегда есть возможность, осознав принцип воздействия элементов, привести человека в равновесие посредством соответствующих речевых упражнений и различных художественных выразительных форм языка и речи.

То, что приводит к отвердению и эгоистичности, желательно растворять, освобождать с помощью художественно-люциферического и, благодаря этому, приводить к середине. Однако же нельзя и полностью размягчаться в люциферическом, иначе не будет выталкиваемых звуков. Значит, необходимо, чтобы Ариман внес туда прочность, скрепил все это вместе. Ему только нельзя давать убежать из темницы - иначе он все отравит; ни в коем случае нельзя ему давать ничего себе присваивать. В речи не должно быть жесткого и мрачного холода, но должна быть форма и твердость.

Противоположностью этому является безграничное нисхождение из себя и перетекание во внешний мир, ничем не сдерживаемое, не подчиненное силам формы, образующим силам, - путь к воспарению в люциферическое. Если человек не овладевает "тепловыми" звуками, не подчиняет их себе тотчас же по их возникновении, если человек не напрягается физически, дабы "выдувать" эти "звуки тепла", и звуки эти становятся бесформенными, расплываются; если они, тем самым, не наполняются чувством - тогда они подпадают люциферическому. Духи Формы должны здесь присутствовать, иначе человек люциферизирует звуки. "С Люцифером я не желаю иметь ничего общего, люциферическое должно исчезнуть" (279/134).

Если бы в речи был только люциферический элемент, она была бы сплошным выдохом, в ней не было бы ни формы, ни тона. Если бы действен был только элемент ариманический, получался бы только спотыкающийся нечленораздельный жесткий скрежет. Когда же достигается середина между ариманическим и люциферическим, тогда может действенно осуществиться нечто новое, высшее. В совместном действии двух полярностей всегда может возникнуть нечто третье, нечто совершенно новое: вместо малодушия и безрассудства как золотая середина, стоящая выше их обоих, может выступить мужество; на место крайностей скупости и расточительства на новом уровне возникнет умение разумной распорядительности. Дурное может быть преодолено. Также и из полярностей люциферического и ариманического может возвыситься некая середина, несущая в себе Христово начало.

И когда в речи обретается середина между бесформенно растекающимся и бесформенно окостеневшим, тогда, благодаря живому имагинативному постижению, образному постижению звуков мы приходим к тому, что наш язык, речь пронизывается Христовым началом. Драматическое искусство, актерское мастерство, охватывающее собою все, что живет в языке и речи, и есть то самое, "что изгоняет властвующих ныне духов" (282/352; 282/372, изд. 1924 г.)

Поскольку обе эти крайности, как отвердевание, так и растекание отражаются обратно в физическую телесность (в виде, соответственно, склероза и воспаления), желательно было бы с людьми, страдающими болезнями склеротическими, проделывать упражнения со звуками "тепловыми", давать им как бы выдохнуть в лирике, в чувстве, исполненном волею со стороны их Я, и добиться того, чтобы растопить, размягчить, согреть и воспламенить их. Относительно лирики Р.Штейнер говорит: "Там, где вовлекается наше Я, где мы более всего приближаемся к поверхностной границе нашего организма, там мы имеем дело с лирическим стилем. Здесь нужно прорабатывать упражнения над губными звуками; здесь вибрирует наше Я, наше отдающееся внешнему миру Я" (280/56). "Это действительно так: губами даем мы выйти наружу самому сокровенно-внутреннему, что есть в человеке, но даем выйти совершенно сознательно; астральное тело парит на губах" (282/62).

"При лирическом стиле (который более музыкален), суть состоит в том, что воля должна быть приведена к действию в воздухе, дыхании со стороны чувства. Лирический стиль возникает также тогда, когда должна использоваться звуковысотность [высота тона голоса], он возникает благодаря тому, что воля очень активно привносится в выдох" (280/69).

"Слово здесь служит излиянию чувства, внутри него должна быть третья душевная координата - воля, то есть человек должен делать свою речь музыкальной" (280/74).

Люди с воспалительными заболеваниями нуждаются в охлаждении, собирании, придании им твердости при помощи "земных" звуков и различных формообразующих, контурирующих элементов языка.

Здесь может служить хорошей помощью гекзаметр в эпике, где в элементе рецитации преобладает процесс вдоха в охвате сознания (281/43), и мы, внося начало согласного звука в гекзаметр, вносим обратно в физиологическую телесность наше "контурирующее" тело (Konturleib - являющее собой прообраз нашей телесности, ее очертания - пр. пер.). В эпике человек расковывает “по большей части неосознанные силы” (280/56), которые суть освобожденные силы роста. При этом “интенсивный, энергичный процесс дыхания ослабляется”, и болезненные тенденции - распускание, воспаление, опухание (набухание), -которые можно сравнить с силами роста, устремляются по другим путям. То, что действовало в теле, благодаря художественной деятельности выводится наружу.

В случае склероза к болезни надо сперва подбираться с помощью подобного ей же, т.е. с помощью звуков земной стихии, а затем, присоединяя различные гласные и соответствующие элементы речи, добиваться согревания, размягчения, внутреннего движения. И подобным же образом, у больного, страдающего воспалением, сначала нужно "овладеть" его состоянием при помощи тепловых звуков, а затем приводить его к форме при помощи определенных гласных, ритмов и средств художественного выражения.

То, что Люцифер и Ариман разрушили в естественном развитии слова, так, что оно распалось на мышление и речь, на понятие и слово и является теперь лишь как "знак", лишенный сил жизни, - ныне человек в состоянии снова соединить благодаря данной ему возможности имагинативного охвата и постижения. Образное начало в языке и речи есть целительный процесс, процесс выздоровления.

Посредством образного переживания Христова начала и благодаря новому пониманию того, как речь взаимосвязана с человеком в целом, ныне есть возможность высвободить ее из-под влияния люциферического и ариманического, "связаться с духами современности". Тем самым может исцеляться и человек, если он принимает в себя этот импульс христианства - духи, изначально господствовавшие в звуках, могут снова действовать в них и через них, и благодаря этому, вновь "когда мы говорим, мы становимся связанными с Божественным". Это и есть задача искусства формирования речи.