В современной медицине эти три способа лечения стоят рядом друг с другом. Обычно гомеопатия и аллопатия рассматриваются как противоположности, причём по большей части аллопатию идентифицируют с химиотерапией. Но это не верно. Врачи прежних времён все были аллопатами, также и натуропаты, которые пытались лечить отварами. Гомеопатия отличается от аллопатии во многих существенных чертах, но прежде всего в дозировке своих лекарственных средств. Гомеопатия работает с мельчайшими дозами, аллопатия с большими дозами; а поскольку химиотерапия также может работать только с большими дозами, их обычно путают между собой. Позже мы увидим, что химиотерапия — это особая разновидность аллопатии, её лекарства посредством интеллекта получают синтетическим путём из промежуточных продуктов каменноугольных смол.
В «Учении о субстанции»88 шла речь о высоких степенях разбавления и их эффективности, и было показано, как посредством ритмического уменьшения концентрации достигается динамизация субстанции — можно сказать, эфиризация субстанции. Если попытаться сказать что-либо о действии этих малейших сущностей, то это можно сделать не иначе, как у Ганемана. Он ввел в медицину того времени два столпа гомеопатии — принцип подобия и
эффективность динамизированных лекарственных средств, - будучи современником другого великого человека, научные исследования которого и сегодня ещё не оценены по достоинству, а именно Гёте. Также идеи и методы Ганемана многими врачами ещё не приняты всерьёз и не поняты.
Его понимание деятельности врача и существа болезни настолько одухотворено, что его
формулировкам можно только удивляться. Ганеман говорит в своем «Органоне лечебной науки»89: «Высшее и единственное признание врача — делать больных людей здоровыми, это называют лечением» и «Болезнь — это динамическое расстройство нашей духовной жизни в чувствах и деятельности; это нематериальные расстройства нашего состояния».
Полярно противоположное происходило примерно в это же время в Вене, в школе нигилистов. Дитль, представитель этой школы, деятельность врача формулировал следующим образом: «Ценность врача определяется суммой его знаний». Дитль не признавал лечебного искусства, в лучшем случае медицинскую науку. Между этими полярностями существует целый спектр учёных мнений, которые вызывали раскол и дифференциацию вплоть до рядов
учеников Ганемана. Там было, есть ещё и сегодня направление, которое признаёт только принцип подобия, но не признает существенного значения дозирования лекарственных средств. Следует признать, что врачу, получившему образование, базирующееся на естествознании, очень трудно постигнуть действие высших потенций.90
Существует, например, число Лошмидта, рассчитанное на основе размеров атомов, которое говорит, что при уменьшении концентрации, приблизительно с 20-й потенции, не может больше быть и речи о существовании субстанции. Понятно, что попытки объяснения действия высоких потенций с помощью средств современной физической химии обречены на неудачу, поскольку современная наука ещё не разработала соответствующих понятий. Сегодняшних знаний недостаточно для научного обоснования первичной интуиции Ганемана, чтобы при этом не использовать абстрактные компромиссы. Читатель этих строк, однако, сможет составить себе представление о существе потенцирования, если он призовёт на помощь факты Творения, упомянутые в предыдущих главах.
Факты воздействия малых концентраций и их закономерности хорошо проверены во многих
экспериментах, преимущественно на биологических объектах тестирования. Гуго Шульц (Грайфсвальд)91 в 1888 году изучал воздействие уменьшающихся концентраций ядов на бродильные свойства дрожжей. Эти опыты легли в основу основного биологического закона Арндта—Шульца, согласно которому сильные дозы угнетают жизнедеятельность, а слабые повышают.
Конечно, эти закономерности многократно подвергались критике со стороны ортодоксальной школы; так, профессор Хольц (Росток) утверждал, что якобы стимулирующее действие малых
концентраций на деятельность обмена веществ в дрожжах только кажущееся, поскольку брожение, происходящее при таких малых концентрациях, может появляться только из-за того, что наступает аутолитический расход дрожжевого тела, благодаря чему гликоген активизируется в сахар. «Дозирование не имеет ничего общего с существом гомеопатии; малые концентрации в эпоху катализа, ферментов и гормонов не представляют больших трудностей для понимания, пока они не перешагивают границ, определённых современной физикой и химией, и не вступают в конфликт с нашими хорошо обоснованными представлениями об атомарном строении материи,» — так говорит профессор Хольц. Однако это основной вопрос, и нельзя не упрекнуть господина профессора Хольца в том, что он в своих исследованиях прошёл мимо таких существенных вещей, как нижеприведенные работы.
Ганеман часто защищался против выражения «слабые концентрации»; он говорит в «Органоне»: «Посредством обработки субстанция утончается и преобразуется в духовного вида целебную силу».
Кроме того, после исследований Гуго Шульца появился целый ряд работ, в которых неоспоримо была установлена эффективность слабых концентраций и высоких потенций, в свете которых предпосылки работ Хольца представляются недостаточными. Профессор Хольц работает с обычными малыми концентрациями, а не с динамизированными потенциями, соответствующими требованиям Ганемана, которые изучались исследователями в последние десятилетия.
С 1923 по 1932 годы одновременно появились различные работы Юнкера (Гамбург) и Колиско (Штуттгарт) 92. В то время как Юнкер в качестве тест-объектов использовал микробы, Колиско исследовала влияние малых концентраций и потенциальных рядов на растениях. Оба установили, что потенции — т. е. ритмически динамизированные субстанции - имеют совершенно отличную от простых разбавленных растворов биологическую ценность, хотя миллиграмм-процентное содержание субстанции в них являются одинаковым. Оба исследователя установили, что если их результаты представлять на графике, то наблюдается закономерный спад и новый подъем кривой. Однако если Юнкер рассматривает эту
закономерность как всеобщую, то Колиско впервые констатирует, что эти потенциальные кривые специфичны для каждой субстанции. Также как каждая субстанция имеет удельный вес, объем атома и молекулярный вес, она обладает также специфической потенциальной кривой.
Кроме того, Колиско изучал оптимальные условия получения ритмических малых концентраций и продолжительность встряхивания потенций. Как с помощью потенциальной кривой, так и с помощью капиллярно-динамического метода, — о нём ещё будет идти речь в дальнейшем, — был получен оптимум 2,5 минуты. При превышении этой продолжительности эффективность потенций падает и снова возрастает при продолжительности встряхивания, равной 5 минутам.
Во время 12-летней деятельности автора в Клинико-терапевтическом институте Арлесхайма эти исследования были расширены. От трудоемких опытов с растениями снова перешли к требующим меньше времени опытам с дрожжами (Шульц), при которых на целом ряде бродильных колбочек были испытаны потенциальные ряды. 93 Применяемые методы описаны в «Учении о субстанции». Метод специфичных потенциальных кривых можно было бы разработать настолько, что его можно было бы использовать для проверки качества закупаемых потенций.
Так, например, было продолжено потенцирование закупленного Aurum D15, и полученные таким образом потенциальные ряды были проверены. Полученная кривая должна соответствовать отрезку кривой для золота, начиная с D15. Если этого не происходит, то купленный Aurum D15 был произведен не надлежащим образом.
Далее проводились опыты с рядами высоких потенций до D300, причем было установлено, что интервалы между максимумами становятся все больше, при этом главенствует впечатление, что характер кривой повторяется. Поскольку эти опыты продолжить не удалось, можно только наметить путь для дальнейших исследований.
Если позволить всем этим феноменам воздействовать на себя, то можно сказать, что физики и химии недостаточно для объяснения этих феноменов, и мы чувствуем себя в сфере, где действуют совсем другие закономерности, чем те, которые мы привыкли применять к физико-химическим процессам. Может создаться впечатление, что описанные феномены разыгрываются в области, которая сродни жизни.
В 1879 и последующих годах появились три работы о вегетативном становлении субстанции,
автором которых был Герцеле. Ранее мы уже показали, что опыты Герцеле были проверены в лаборатории Клинико-терапевтического института в Арлесхайме, и показали также, что минеральные субстанции первоначально образуются в растении, т. е. в живом, и снова преходят. Такие опыты вынуждают нас дать расширенное понятие субстанции. Закон сохранения материи справедлив только до тех пор, пока субстанция существует в минеральной форме; но если они захвачены жизнью, тогда в них открываются другие закономерности, которые можно определить как закономерности самой жизни.
Что касается другого столпа гомеопатии, принципа подобия, то Ганеман продолжает там, где
остановился Парацельс. Парацельс определил понятие сигнатуры, и этот принцип был для него не чем иным, как выраженным в форме и веществе творящим принципом природных вещей. Из предшествовавших описаний Творения видно, что человек — это первенец Творения, который вытолкнул из себя остальные природные царства. Отсюда ясно, что всякая природная вещь — будь то минерал, растение или животное — имеет определённое отношение к человеческому существу. Парацельс требовал от врачей найти это отношение, изучая природные вещи.
Ганеман находил эти отношения эмпирически, давая человеку принимать эти вещества и наблюдая реакцию. Это означает не что иное, как попытку услышать ту же прамелодию существ в веществе, когда она звучит в человеке. Но это и есть картины симптомов в гомеопатии, которые так существенны для гомеопата, что посредством их открываются патологические состояния.
Но сегодня врач к симптоматическому образу должен прибавить ещё сигнатуру лекарственного средства в смысле Парацельса; он должен выдержать у природы экзамен. Симптоматический образ и сигнатура перекрывают друг друга и лишь совместно дают врачу истинную мелодию, которую он может слышать, только если инструмент (т. е. человек) понимается так, как это в состоянии сделать только медицина, ориентированная на духовную науку.94 С этой точки зрения, гомеопатия не противоречит аллопатии, пока последняя берёт своим исходным пунктом природные вещи. Противоположность можно усмотреть в том, что гомеопатия пытается лечить подобное подобным (Simile) — в малых дозах, — тогда как аллопатия болезненные явления устраняет противоположными средствами (contraria contrariis) — и именно в больших дозах субстанции.
Критической ситуация становится только тогда, когда аллопатия переходит в химиотерапию. В главе VIII уже было описано, что химиотерапия берет за исходную точку каменноугольные смолы. Химия смол для великих химиков прошлого столетия была учителем для производства бесконечного множества химических субстанций, которые сегодня в качестве лекарственных средств затопили человечество. Вышколенный в арабском течении прошедших столетий ум научился искусственно изготавливать все те вещи, которые в царствах природы возникли из принципов Творения.
Нужно понимать это развитие и гордость современной науки по поводу своих достижений. Можно достичь такого понимания, если подумать о том, что наш мир представляется переходом к такому, который человек совместно с высшими существами как сотворец будет формировать из самого себя. Это поистине христианский импульс, однако, нам кажется, что путь, по которому идёт современная наука - это ложный путь, когда законы мёртвого минерального мира вносятся в область жизни и обо всем судят только по материальным действиям. Последствия этого ложного пути сказываются во всех областях цивилизации, — не говоря уже о катастрофе, связанной с контерганом (талидомид), — не только в медицине, но и в сельском хозяйстве, а также во всех областях повседневной жизни.
Знание о действительности высших миров большинством людей сегодня утрачены. Следует, как ни парадоксально это звучит, оценить это тоже как прогресс, ибо старое должно пройти, прежде чем преобразованным оно явится в новом облике. В первой главе этой книги было уже указано на то, что в научном настрое, который мы находим у Кеплера, а позднее у Гёте и Рудольфа Штейнера, можно видеть зародыши, из которых может возникнуть новый мир в смысле христианского обновления и преобразования. В этом месте, чтобы подчеркнуть важность этого шага, можно было бы прибегнуть к высоким понятиям теологии и сказать для сравнения, хотя это утверждение содержит гораздо более, чем сравнение: образовавшийся мир — это сфера Бога-Отца, новый мир — это сфера Бога-Сына, и он начинается с мистерии Голгофы.
Благодаря духовнонаучным исследованиям Рудольфа Штайнера мы знаем, что уплотнившаяся и образовавшаяся Земля соответствует миру праобразов; из неё на Земле сгущаются создания природных царств. Когда растение осенью гибнет, то распадается его физическая субстанция, но жизненное и формообразующее тело удаляется в мир праобразов. От физического растения не остается ничего, кроме семени, которое имеет почти минеральную природу, но для праобраза (т. е. идеи растения в смысле Гёте) оно является основой, чтобы следующей весной снова воплотиться в физическое тело.
Эти вещи сознавали в прежние времена и запечатлевали их в мифах и легендах. Одну такую легенду Сельма Лагерлёф облекла в художественную форму; она описывает становление морозника.
Аббат Иоганнес, любитель цветов, далеко на Севере с любовью и искусством возделывает свой сад и считает, что он объединил в своём саду все земные растения. У него есть также садовник, который верно служит ему в его стремлениях. Однажды он услышал в своем саду перебранку и увидел, что старая женщина спорит с садовником. Выясняется, что старая женщина проникла в сад через потайную калитку, и она объясняет, что она очень разделяет стремления аббата, ибо у неё тоже есть сад, который гораздо красивее, чем сад аббата. Аббат заинтересовался и спросил, может ли он посмотреть сад, на что старуха после некоторого колебания согласилась и обещала прислать за ним в Рождество, чтобы показать ему сад.
Полный нетерпения, ожидал аббат Рождественской ночи, и к вечеру, действительно, появился маленький мальчик, которому было приказано вести его далеко в лес, где жила семья разбойников. Они долго шли через густые леса, и становилось всё темнее, и уже приблизилась полночь. В далёких деревнях отслужили всенощную, и только тогда они были приняты старухой и её семьей. Вначале ничего не происходило. По указанию старухи царила тишина, никто не произносил ни единого слова. Внезапно лес осветился, и аббат смог увидеть, как зазеленели деревья и повсюду из земли показались чудесные цветы. На ветвях запели птицы и чудесным цветочным ароматом повеяло на удивленного аббата. Затем зазвучала музыка, похожая на хор ангелов, и аббат опустился на колени, ибо он уже начал видеть облики ангелов. Садовнику же, которого он взял с собой, на плечо опустился белый голубь. Испугавшись, садовник прогнал голубя и закричал в сердцах, что все это чертовские штучки. В то же мгновение исчезла эта эфирная весна, и аббат мертвым упал на землю. Умирая, он схватил цветок и крепко зажал его в кулаке. Никто не мог разжать его пальцы, пока этого с трудом не удалось сделать садовнику. Он посадил цветок в саду монастыря и, полный раскаяния, ухаживал за ним: это был морозник.
В этой легенде наглядно представлено то, что сообщил Рудольф Штейнер, основываясь на
результатах духовных исследований, что именно в ночь на Рождество и в последующие двенадцать святых ночей Земля принимает в себя влияния мира пра-образов, чтобы покоящиеся в земле семена могли весной прорасти в соответствии с их праобразами.
Сегодняшняя наука придерживается мнения, что то, что растёт в соответствии с праобразами и образует субстанцию, идентично с синтетической продукцией, которую она получает в своих химических лабораториях из каменноугольных смол. Таким образом считают себя творческими и владеющими природой; но это, как уже говорилось, величайшее заблуждение! Естественно возникшая субстанция совсем другая, чем синтезированная в лаборатории, хотя химически они могут быть идентичными.
Можно сомневаться в этих вещах, но можно эти факты установить с помощью точных методов, которые разработала биологически
потенциальной кривой бензойной кислоты, которая была получена из естественной бензойной смолы путём выделения экстракта и очищения посредством
кристаллизации; чистота пробы была установлена посредством контроля точки
плавления 121о. Потенциальная кривая показала характерное чередование максимумов и минимумов. Одновременно была испытана
бензойная кислота, полученная синтетическим путем из каменноугольной смолы. Синтетическая бензойная кислота показала точку плавления 121о. Однако полученная потенциальная кривая показала полную неэффективность потенций, она имеет вид почти прямой (см. рис. 36).
Обе субстанции химически идентичны, однако одна из них — природная бензойная кислота — принята в область, где «поднимаются и опускаются золотые ведра», тогда как другая субстанция, синтетическим путем полученная из каменноугольной смолы, выпала из связи между Небом и Землёй.
Для практической гомеопатии такое знание означает не что иное, как то, что синтетические
субстанции органической химии невозможно потенцировать. Поэтому бессмысленно говорить о гомеопатическом аспирине или фенацетине.
Как вообще могут возникнуть субстанции, применяемые в химиотерапии? Конечно, они рождены из интеллекта человека; однако интеллект — это другая сущность, отличная от ума, который пытается постичь космические творящие силы (см.: Кеплер, Гёте, Рудольф Штейнер). Приведшее к материализму арабское течение отрицает сегодня эти космические взаимосвязи. Как природа оплодотворяется из сферы праобразов и представляет собой отображение духовного мира, так субстанции химиотерапии получены посредством противоположных образов, из сферы подчувственного.
Отсюда видно, что обе бензойные кислоты (естественная из бензойной смолы и синтетическая из каменноугольной смолы) происходят из двух различных областей. В этих областях господствуют различные законы. Область живого растения, которое, как в ходе мирового дыхания, разрыхляет свою субстанцию и через сахар, цвет, ароматические и лекарственные вещества образует масла и нектар, со своим спектром субстанций следует законам жизни, на которые указывал Гёте, создавший понятия полярности, восхождения и метаморфозы. Но развитие, направленное вниз, проходит в уплотнение и минерализацию через состояние целлюлозы, через биологический нулевой пункт, обращаясь в каменный
уголь и каменноугольные смолы. В этом случае господствующими являются законы атомной и молекулярной химии; здесь механизм — там организм (см. рис. 8).
Если сопоставить эти две области, то складывается впечатление, что вверху, в вечном сглаживании живых ткущих противоположностей, находится область Творения, относящаяся к Космосу как образ к праобразу.
Напротив, подземная область химии смол представляется нам фантомным отражением того, что как отраженный образ подземных глубин пытается проникнуть в область природы.
Фанатизм мнений всегда вреден; но здесь идёт речь только о фактической характеристике. Человек свободно решает, как, когда и где он будет применять технику. Но, во всяком случае, современный уровень сознания требует, чтобы человек знал, чем он пользуется.
Комментариев нет:
Отправить комментарий