Рудольф Хаушка. УЧЕНИЕ О ЛЕКАРСТВЕННЫХ СРЕДСТВАХ. II. КОРНИ МЕДИЦИНСКОЙ НАУКИ

Описанное в предыдущей главе душевное развитие человечества, начиная с 15-го столетия, кратко мы можем назвать фазой развития души сознательной; в ней мы переживаем себя как на себя самое опирающуюся личность на физическом плане. Этому состоянию предшествовали другие фазы, вплоть до далекого-далекого прошлого, и если мы рассмотрим античного человека настолько, насколько сегодня это возможно, то мы едва узнаем этого нашего предка в его душевных проявлениях.

В «Учении о субстанции»7 в главе 2 была кратко описана метаморфоза античного сознания в
сознание нового времени. Рассматривая, например, египетские храмы и пирамиды, мы удивляемся художественным и математическим способностям этих людей. Чем далее мы углубляемся в историю народов, тем больше мы находим свидетельств достижений, которым, по-видимому, нет ничего подобного в наше время. Если мы при этом пребывали в заблуждении, считая идеи и душевную жизнь древних людей неразвитой и детской, тогда мы должны будем пересмотреть свое мнение, что человечество во всех направлениях развилось из примитивного, быть может, даже звероподобного состояния до высоты нашей современной научной эпохи. Мы имеем все основания предположить, что человечество находилось в других состояниях сознания и в высокой степени было направляемо силами Творения, чувствовало себя под властью их. Обитатели Земли, которые жили непосредственно после последней земной катастрофы, называемой всемирным потопом или ледниковым периодом, находились в таком состоянии сознания, которое было совершенно отлично от нашего. Эти люди не обладали интеллектуальными способностями, но вместо этого они имели силу восприятия сверхчувственного мира. Мы, люди Нового времени, утратили её. Если мы оглянемся на древнюю Индию, то окажется, что тогда сверхчувственный мир и его существа воспринимались так же реально, как сегодня мы воспринимаем физический мир; это было время, когда ещё не были записаны Веды и Бхагавадгита. Реальность этого сверхчувственного мира была так непосредственно воспринимаема теми людьми, что Земля с её природой казалась им нереальной. Она была
«майей», иллюзией, самой малоценной ступенью творения. Тогдашние индусы не имели также ещё самосознания в нашем смысле; они чувствовали себя скорее живущими в лоне божества, нежели частью божественного бытия.

В последующих культурных эпохах наметилось постепенное схождение человеческого сознания вниз, к интересу, проявляемому к земным вещам; и в той же мере слабело видение духовного мира.

В Египте были только избранные, как, например, фараоны-жрецы, которые были ещё в состоянии воспринимать божественную мудрость и осуществлять её на Земле. Их способности в этом направлении сохранялись благодаря регулированию рождения, заботливому воспитанию в духовных учебных центрах, которые назывались тогда местами мистерий.

В древней Греции ещё больше замутнился взгляд в духовный мир, даже у посвященных в местах мистерий. Сегодня мы потеряли всякий контакт с сверхчувственным миром; единственное, что у нас осталось от этого - смутное воспоминание, которое выступает в форме религиозных документов, легенд, мифов и саг. То, что у примитивных народов и то там, то здесь в Европе встречается как ясновидение - это последние затухающие остатки когда-то величественного видения духовных взаимосвязей мира. Созерцание этого грандиозного процесса показывает, что божественные силы, некогда действовавшие на
человека извне, метаморфозировались в способности, которые теперь индивидуально развиваются внутри самого человека. Мы развили мышление и заплатили за это потерей божественной мудрости, которую ясновидящие воспринимали в прежние времена.

Относительно здоровья и болезни в дальнейшем будет ещё немало сказано; предварительно здесь следует отметить, что эти состояния были и ещё остаются зависимыми от гармонии между телом, душой и духом. Если эта гармония нарушается, то человек заболевает. В особенности это касается души, которая либо слишком сильно, либо слишком слабо связана с телом, образуя тем самым причину болезни.

Когда в древние времена человек заболевал, то он шел в храм к жрецу мистерий. Опытный жрец мог распознать дисгармонию и устранить её посредством культовых действий. Такой способ лечения в ходе развития становился все более затруднительным, поскольку человеческие тела стали слишком твердыми и непроницаемыми. Тогда перешли к тому, чтобы пациента погрузить в сон и духо-душу, освободившуюся от физического тела, поставить перед мировой мудростью. Говорили, что душа поставлена пред образом Изиды, и по нему больной может сориентироваться и вернуться к гармонии. Это был целебный сон в
храме. Но также и это священнодействие, вследствие всё усиливающегося уплотнения физического тела, давалось всё труднее, и в последние дохристианские столетия жрецы постепенно поняли, что нужно идти новыми путями.

В особенности Гиппократ, бывший посвящённым и жрецом храма мистерий Эскулапа на острове Кос, в действительности осуществил это деяние - «закрыл врата храма»; т.е. он вышел в мир и вне храма начал посредством элементов и субстанций лечить тело. Это было началом экзотерической медицины.

Затем последовало время, когда Аристотель раскрыл из собственной личности в душе силы
рассудка, силы логического мышления. Это был еще не абстрактный интеллект, который сегодня мы часто путаем с разумом, но это было мышление, которое было ещё оплодотворено существом мистерий и их духовным познанием, высшие созерцания, которые прежде постигались только в образах, воплотились в понятиях, которые мог мыслить каждый человек. Аристотель основал мыслительное мировоззрение, которым питаемся мы поныне, не подозревая, каким духовным деянием был перевод языка мистерий на язык понятий.

Эту мудрость, которая ни в коем случае не была холодной деятельностью рассудка, но охватывала полностью человека, его дух, душу и тело, преподавал Аристотель своему ученику Александру. Рудольф Штейнер указывает на то, что походы Александра нужно рассматривать не просто как завоевательные походы, но они служили скорее распространению новых взглядов в тогдашнем цивилизованном мире. Во многих местах образовались академии, в которых изучали аристотелеву мудрость; самыми знаменитыми
были академии в Александрии и Афинах, где развернулась блестящая духовная жизнь. Аристотелева мудрость проникла в тогдашнюю культурную жизнь и на протяжении столетий развивалась в философских школах, пока византийские императоры, возвысившие христианство в ранг государственной религии, в ходе преследования языческой культуры не закрыли эти философские школы. Учителя этих школ бежали на Восток. Многие из них нашли приют в Передней Азии, и так аристотелева мудрость попала в руки арабов. Особенно она развилась в Академии в Гондишапуре под защитой калифов. Из-за арабского влияния это была уже не оригинальная, а отфильтрованная мудрость. Когда арабы начали свои завоевательные походы, Аристотель, в арабском изложении, через Северную Африку попал в Испанию и оттуда в Центральную Европу и глубоко повлиял на всю европейскую жизнь; так в Европу проникла и арабская медицина.

Это были события особого значения, ибо то, что в предыдущей главе было описано как
естественнонаучная эпоха, приобрело вследствие этого отпечаток арабизма. Чистый, связанный с конечной личностью интеллект был применен для каузальной связи земных понятий и развился в тонко отточенное оружие. Рудольф Штейнер определил этот культурный импульс полумесяца как предварение развития позднейших душевных способностей, которые должны были проявиться лишь после 15-го века, с началом развития так называемой души сознательной. В этой части человеческой души личность может открыться чисто объективным законам мира.

Благодаря потоку арабизма этот интеллект слишком рано влился в зарождающееся развитие души сознательной и положил начало материалистическому, ограниченному чисто чувственным, мышлению, которое еще и сегодня господствует в науке.

Но душа сознательная должна нести в себе также способность познавать духовные законы мира, исследовать, как дух действует в материи, творчески её формируя.

Христианские представители этого направления, это, например, Кеплер, Гёте и философы немецкого идеализма, такие как Фихте, Шеллинг, Гегель и, в особенности, Новалис. Они смогли держаться в стороне от арабского влияния. В других же, таких как Галилей, Ньютон и представители современного естествознания, оно действовало в высокой степени.

Медицина также развивалась под влиянием арабизма, в особенности в южно-европейских
университетах в Сицилии, Испании и Италии. Но также как Кеплер стоит вначале душевного развития, так и в медицинской области стоит в начале развития великий врач, для которого, как и для Кеплера, целостность творения была священной: это был Парацельс. В нём мы можем видеть веху в развитии спиритуальной медицины. Он родился в 1493 году в Айнзидельне (Швейцария) и был современником Лютера, Ульриха фон Хуттена, Дюрера, Гольбейна, Коперника, Ганса Сакса. Примерно в год его рождения была открыта Колумбом Америка. Он был великим врачом, который вначале обучает наблюдению и подвергает врача экзамену природой. Тем самым Парацельс пришел в противоречие не только по отношению к новой научности арабского стиля, но также в противоречие с наследием злоупотреблений
астрологии. «Счастье человека в нём самом, а не в звездах; он зачат вместе с ним и вырастает в утробе матери». Но, несмотря на это, он знает о гармонии между макрокосмом и микрокосмом — человеком.

Чрезвычайно важно, что он как практикующий врач стремился соединиться с народной медициной, которую знали собиратели трав, и которая, практикуемая одиночками, в то время составляла здоровое зерно вышколенного в познании природы разума.

Благодаря указанию Рудольфа Штейнера мы знаем, что эта народная медицина представляет собой проникающую сокровенным путем с Востока в Центральную Европу древнюю мудрость аристотелева познания природы, не прошедшую через фильтр арабизма. Можно понять, что Парацельс благодаря ей был свободен от арабской медицины. Мы находим следы аристотелевой мудрости относительно связи человека с природой в его изречении: "В каждой местности произрастают свои болезни и свои травы для их лечения". Опыт и созерцание - источники его деяний: «Вначале познание человека, а потом лечение», - эта аксиома, высказанная Парацельсом, сегодня зачастую забывается. И под «познанием человека»
Парацельс понимает знание о связи всего человека в целом, тела, души и духа, с природой и Вселенной.

Продолжение этого направления медицины мы находим у Ганемана. Ганеман ставит человека в центр своих наблюдений и исследований. Он был современником Гёте и создаётся впечатление, что то, что у Гёте проявлялось как у духовного героя, поэта и мыслителя, у Ганемана приняло форму волевого героизма. При изучении биографии Ганемана в нас вызывает удивление его непоколебимая волевая сила, которая позволила ему преодолевать все препятствия. Ганеман говорит в своем «Органоне» о субстанции как о духовной сущности, которая в состоянии динамически воздействовать на взаимосвязи тела, души и
духа.

В дальнейшем мы ещё будем говорить о Ганемане и его гомеопатии. Ориентированная на духовную науку медицина во многих частях может основываться на Ганемане.

Теперь, если мы обратим взор на арабское течение медицины, то мы ясно почувствуем каузально-детерминистическую ноту, как у Ньютона; достаточно вспомнить о клеточной патологии Вирхова и о введенной Эрлихом химиотерапии. - Можно привести здесь звуковой рисунок, характерный для всего направления: сальварсан, «Эрлих 606» - это солянокислый тетра-ме-тил-мета-ди-амино-пара-ди-окси-арсено-бензол. - Разве не звучит это как отголосок арабской науки?

Сам человек все более удаляется от центра наблюдения такой медицины и сам больной становится  просто «случаем».

Несколько лет назад в газетах и на плакатах можно было прочесть: «Индустрия производит -
клиника проверяет - врач прописывает». Парацельс и Ганеман сами приготавливали свои лекарства; они были в контакте с человеком и природой.