К пониманию физики, химии и терапевтического действия веществ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Задача предлагаемой книги - показать, как через рассмотрение сущности самой материи можно преодолеть еще повсюду сегодня господствующее материалистическое воззрение на природу. Аматериалистическое рассмотрение химии представляется, на первый взгляд, бессмысленным, поскольку именно учение о веществе предполагает, казалось бы, твердую почву материальной закономерности. В предлагаемом «Учении о субстанции» также не идет речи об отрицании таких законов — скорее, они являются феноменами, и их закономерный обзор образует исходный пункт наших рассмотрений. Вот только часто упускают из внимания границы их значимости. Техник, знающий прочность железного
образца и учитывающий ее в расчетах также и тогда, когда материал образца при нагревании уже перешел в другое агрегатное состояние, по праву может быть назван глупцом. Но именно так поступают сегодня, когда земные закономерности экстраполируют во Вселенную на «миллионы световых лет».
Автор в продолжение десятков лет проводил экспериментальные исследования, которые позволяют с новой точки зрения взглянуть на существо материи и, тем самым, на все рассмотрение природы. Не говоря уже о том, что взгляд, обученный на рассмотрении качеств, заставляет уже известные феномены проявиться в новом свете.
Отход от материалистического рассмотрения природы означает не что иное, как новый способ рассмотрения феноменов -упражнение в мыслительном созерцании - вместо того, чтобы их только регистрировать в части меры, числа и веса и затем «объяснять», вследствие чего они застывают в мир гипотез и теорий.
Материалистическое направление в искусстве требует от него быть верным действительности. На это знатоки могут ответить, что, если это требование сделать масштабом для нашего изобразительного искусства и поэзии, это означало бы закат немецкого искусства. Тогда бы цветная фотография, лучше всего удовлетворяющая догме «быть верным действительности», должна была бы рассматриваться как главное направление в искусстве нашего времени, хотя она, в лучшем случае, является лучшим произведением техники, но вовсе не искусством. Художник, который только копирует предметы природы, хотя бы и мастерски, это не художник, но техник. Истинный художник живет в предметах и творчески воссоздает их образы. Этот вид «творчества» предполагает не только тренированную руку, но и внутреннюю душевно-духовную активность. Чем она
интенсивней, тем более художник становится творцом. То, что ведет художника к первоисточнику истины, из которого возникла также действительность внешней природы, — не должно ли это благословить науку исследовать истину методами искусства? - Мы думаем, что также и в естествознании можно утвердить художественный, человеческому духу присущий элемент.
Регистрация восприятия еще не ведет ни к истине, ни к истинному опыту; только соединение восприятия в человеке с открывающимся в нем миром идей — не теорий — возжигает свет познания. Мы вносим в мир нечто: творческий элемент, активность сознания, который, добавляясь к восприятию, дает тотальность сущего опыта. Это является основой гетевской теории познания, которая однажды была им сформулирована
следующим образом: «Для всякого опыта необходим орган. - Особенный орган? - Не особенный, но он должен обладать определенным свойством. - Каким же? - Он должен обладать способностью производить. – Что производить? — Опыт! Нет опыта, который не был бы произведен, извлечен, сотворен».
Гете по случаю своего итальянского путешествия, сказал, что, в сущности, он не увидел ничего нового, но то, как он увидел вещи, было новым.
Этой оплодотворенной гетевским воззрением на природу химией мы надеемся удовлетворить давно сдерживаемое желание и потребность в публикации.
Нужно признать, что по воле судьбы потрясения нашего воинственного времени поставили многих перед новыми проблемами. Я позволю себе в этой связи поделиться некоторым личным опытом. В студенческие годы, занимаясь изучением естествознания и медициной, я был ярым материалистом. Я был убежден, что посредством точных наук, постигающих количественную сторону мира, однажды можно будет разрешить загадки бытия. В период моей подготовки к академической карьере в 1914 году разразилась мировая война. Судьба привела меня на русский фронт, где я в течение трех долгих лет все
более ощущал, как положения точных наук начинали терять характер непоколебимой уверенности. Я все более видел, что законы природы могут иметь лишь ограниченное пространством и временем значение, и что нельзя их спроектировать на отдельные участки пространства и времени, поскольку уже в сфере жизни они теряют свою справедливость.
Закон сохранения веществ, при последовательном его проведении ведущий к вере в преэкзистенцию материи, разбудил во мне особенный протест против вечного атома. С последним вопросом связалось разрушение вокруг меня субстанции и жизни. И, поскольку одна за другой рушились основы знания, я пришел к невозможности идти прежним путем.
После войны знакомство с гетевским воззрением на природу и современной духовной наукой открыло новую главу моих познавательных устремлений, после того как «вечный атом» поставил им предел. Во время моей деятельности в химической индустрии, в период моих путешествий и научных экспедиций в Австралию, южные моря, Индию и Египет, я все снова учился «производить опыт» в гетевском смысле и в соответствии с этим направлял свои экспериментальные исследования. Именно жизнь немецкой нации может рассчитывать на продолжительность только в том случае, если мы будем в состоянии снова и снова по-новому и духовно-живо исполнять ее внешние жизненные формы.
Задачи среднеевропейской духовности еще не прочувствованы!
При рассмотрении задачи предлагаемой книги должны быть приняты во внимание следующие соображения.
Прежде всего, язык, несмотря на научный характер, должен быть общедоступным и легко понятным. Поэтому мы - где это было возможно - отошли от технической терминологии и стандартного стиля научного изложения; напротив, живостью описания мы пытались пробудить непосредственный интерес читателя.
Поскольку излагаемый материал может быть понят правильно только с привлечением фактов мировой и человеческой истории, вначале было необходимо привести соответствующие сведения.
Поскольку была сделана попытка привести к пониманию феноменов пондерабильности и
импондерабильности, должны были быть затронуты мыслительные сферы, которые еще не нашли места в области общих естественнонаучных исследований, и для этого потребовалась особенная подготовка.
Способ представления, при отказе от монографического описания частично известных воззрений и феноменов, служит прежде всего для возбуждения интереса. Естественно, в таких рамках не может быть исчерпывающего изложения. Дальнейшие исследования в этом направлении позволят найти дальнейшие взаимосвязи и устранить несовершенства этой книги.
Дорогие читатели! Я буду постепенно продолжать публикацию этой книги уважаемого Рудольфа Хаушки, но мне хотелось бы знать (можно в виде комментариев) нужна ли эта публикация моим гостям? Или есть интерес к двум его последующим книгам? Или эти книги всем давно известны и не нуждаются в публикации на этих страницах? Буду благодарен за ваши отклики.
Комментариев нет:
Отправить комментарий